Памяти моего учителя
Такое бывает наверное раз, Раз в жизни, когда неуместны слова… Вошёл он походкой решительной в класс. На вид-шестьдесят, как яйцо голова. Под Брежневской бровью пронзительный взгляд… «Зелёную поросль» он в миг оценил… Уселся на стул, отклонившись назад, И всё говорил, говорил, говорил… Дома и собаки, поэты, цветы! То руссишь, то дойч! Вот урок, так урок! Сидели мы в классе-раззявили рты, Не слышали даже горластый звонок. Я помню на лбу, на висках его мел, Большой, под очками потеющий нос. Провёл он урок, будто песню пропел И детские души затронул всерьёз… Немецкий! Неслись угорело мы в класс! А я-то не выучил даже слова… Мне стыдно тогда было… стыдно сейчас, Но не потому что влепил он мне два. Каникулы летние-солнечный миг! Исчезли-растаяли в дымке густой. И вот мы с портфелями, полными книг. Шуршит под ногами ковёр золотой. Ребята! Немецкий! В окно льётся свет И радует глаз блеск окрашенных парт. Директор вошёл, а учителя нет… Васильевич умер, ребята, инфаркт... 5 сентября 2019 год
Такое бывает наверное раз, Раз в жизни, когда неуместны слова… Вошёл он походкой решительной в класс. На вид-шестьдесят, как яйцо голова. Под Брежневской бровью пронзительный взгляд… «Зелёную поросль» он в миг оценил… Уселся на стул, отклонившись назад, И всё говорил, говорил, говорил… Дома и собаки, поэты, цветы! То руссишь, то дойч! Вот урок, так урок! Сидели мы в классе-раззявили рты, Не слышали даже горластый звонок. Я помню на лбу, на висках его мел, Большой, под очками потеющий нос. Провёл он урок, будто песню пропел И детские души затронул всерьёз… Немецкий! Неслись угорело мы в класс! А я-то не выучил даже слова… Мне стыдно тогда было… стыдно сейчас, Но не потому что влепил он мне два. Каникулы летние-солнечный миг! Исчезли-растаяли в дымке густой. И вот мы с портфелями, полными книг. Шуршит под ногами ковёр золотой. Ребята! Немецкий! В окно льётся свет И радует глаз блеск окрашенных парт. Директор вошёл, а учителя нет… Васильевич умер, ребята, инфаркт... 5 сентября 2019 год
