Снова бессонница
И вновь бессонница, и снова Брожу по узким переходам Воображения больного, Из строк выпаривая воду. А уж потом из их остатков, Убрав словес пустых пылинки, Как из просеянных озадков, Стиха сплетаю паутинку. И там свою златую Осень, Чтоб до конца уж не промокнуть, Как в тишь толпы многоголосье, Закрыв глаза, впускаю в окна. О, Боже мой!.. опять туманы, Опять у ивы прядь седая, Опять меня встречает мама Ещё такая молодая. Опять и я такой… распутный, Ведь кротким быть ещё устану, Как коврик тот у ног лоскутный, Всё в повесть чью-то из романа. Где, забывая о запретах, Иду не в Храм, а на Дорогу, Чтоб там, в толпе побыть поэтом Обыкновенным, а не Богом. Опять бреду сквозь Мглу, шатаюсь, В себя вонзив кинжал Рутины, Опять грешу, но тут же каюсь, Чтоб снова Святость опрокинуть… Открыл глаза, а тут уж вечер, Волос закрашивая блёстки, Меня кроит на чёт и нечет, Да всё мелком, да всё извёсткой. * * * Опять бессонница, и снова Брожу по узким переходам Воображения больного, Из строк выпаривая воду. Из Бытия неровной кладки Сдуваю слов пустых пылинки, А из просеянных озадков Стиха сплетаю паутинку. Где снов моих тревожных Осень От тишины - розовощека, Где неба с ландышами просинь, Аквамарином льется в окна. Где в окружении туманов Листва рябин уже седая, И где меня встречает мама Ещё такая молодая. Где я беспутный и распутный На естестве пирушек пьяных, Свои взлохмачивая кудри, Бросался в бурные романы. Где, забывая о запретах, Я шел не в Храм, а на Дорогу, Где был я только лишь поэтом, В себя поверив, а не в Бога. Где по пустыне шёл шатаясь, В себя вонзая нож Рутины, Где умирал, не причащаясь, Не доходя до Середины. А вот теперь осенний сумрак Мои закрашивает Вёрсты, И чтоб не вздумал передумать, На кудри бросил горсть извёстки.
И вновь бессонница, и снова Брожу по узким переходам Воображения больного, Из строк выпаривая воду. А уж потом из их остатков, Убрав словес пустых пылинки, Как из просеянных озадков, Стиха сплетаю паутинку. И там свою златую Осень, Чтоб до конца уж не промокнуть, Как в тишь толпы многоголосье, Закрыв глаза, впускаю в окна. О, Боже мой!.. опять туманы, Опять у ивы прядь седая, Опять меня встречает мама Ещё такая молодая. Опять и я такой… распутный, Ведь кротким быть ещё устану, Как коврик тот у ног лоскутный, Всё в повесть чью-то из романа. Где, забывая о запретах, Иду не в Храм, а на Дорогу, Чтоб там, в толпе побыть поэтом Обыкновенным, а не Богом. Опять бреду сквозь Мглу, шатаюсь, В себя вонзив кинжал Рутины, Опять грешу, но тут же каюсь, Чтоб снова Святость опрокинуть… Открыл глаза, а тут уж вечер, Волос закрашивая блёстки, Меня кроит на чёт и нечет, Да всё мелком, да всё извёсткой. * * * Опять бессонница, и снова Брожу по узким переходам Воображения больного, Из строк выпаривая воду. Из Бытия неровной кладки Сдуваю слов пустых пылинки, А из просеянных озадков Стиха сплетаю паутинку. Где снов моих тревожных Осень От тишины - розовощека, Где неба с ландышами просинь, Аквамарином льется в окна. Где в окружении туманов Листва рябин уже седая, И где меня встречает мама Ещё такая молодая. Где я беспутный и распутный На естестве пирушек пьяных, Свои взлохмачивая кудри, Бросался в бурные романы. Где, забывая о запретах, Я шел не в Храм, а на Дорогу, Где был я только лишь поэтом, В себя поверив, а не в Бога. Где по пустыне шёл шатаясь, В себя вонзая нож Рутины, Где умирал, не причащаясь, Не доходя до Середины. А вот теперь осенний сумрак Мои закрашивает Вёрсты, И чтоб не вздумал передумать, На кудри бросил горсть извёстки.