2 мая Одесса. Сл. Ульяна Копытина
Не случилось страшного. Мир не рухнул в трещину. В доме Профсоюзов убивали женщину. Голос бил отчаянно из окна открытого. Отвечала гоготом сволота пробитая. Все текло, как принято, и не видя бедствия, Все снимал на камеру человек ответственный. Это и не ненависть - нет ему названия. Голос бил отчаянно из чумного здания. Смерть туда наведалась и скривилась искренне, Хоть привыкла, бедная, и к огню, и к выстрелам. Там шкварчало, жарилось, задыхалось криками... Убивали женщину. Пламя рдело бликами. На столе распятая, как-то дико выгнута, Умирала женщина, не людьми настигнута. Кто подумал - кончено! Кто-то спел - начало! У нее под сердцем сердце замолчало. Потянулись нитками две прямые линии... Нет, это не ненависть - нет такому имени. Все текло, как принято. Не почуяв бедствия, Снял это молчание человек ответственный. Не случилось страшного. Мир не рухнул в трещину. Буднично и весело убивали женщину. Ульяна Копытина
Не случилось страшного. Мир не рухнул в трещину. В доме Профсоюзов убивали женщину. Голос бил отчаянно из окна открытого. Отвечала гоготом сволота пробитая. Все текло, как принято, и не видя бедствия, Все снимал на камеру человек ответственный. Это и не ненависть - нет ему названия. Голос бил отчаянно из чумного здания. Смерть туда наведалась и скривилась искренне, Хоть привыкла, бедная, и к огню, и к выстрелам. Там шкварчало, жарилось, задыхалось криками... Убивали женщину. Пламя рдело бликами. На столе распятая, как-то дико выгнута, Умирала женщина, не людьми настигнута. Кто подумал - кончено! Кто-то спел - начало! У нее под сердцем сердце замолчало. Потянулись нитками две прямые линии... Нет, это не ненависть - нет такому имени. Все текло, как принято. Не почуяв бедствия, Снял это молчание человек ответственный. Не случилось страшного. Мир не рухнул в трещину. Буднично и весело убивали женщину. Ульяна Копытина