В семидесятые годы мы пели это у костра
В семидесятые годы мы пели это у костра. Этот текст приписывали то Высоцкому, то Галичу. Есть много вариантов. Оказывается, первоисточник - писатель, драматург, сценарист, поэт Владлен Бахнов. Песня написана в Коктебеле и является стихотворным переложением статьи лауреата Сталинской премии Аркадия Первенцева. Вспоминает Бенедикт Сарнов. Дом творчества писателей в Коктебеле, выросший на основе дома Волошина, завещанного им Литфонду, был заведением не шибко привилегированным. Во всяком случае, по своим -- весьма скромным -- бытовым условиям он даже в сравнение не мог идти с выстроенными гораздо позже и куда более фешенебельными литфондовскими домами в Пицунде и Дубултах. Но, как бы то ни было, писатели были в Коктебеле на особом положении. Особенно в сравнении с читателями, селившимися в деревне, а то и просто в палатках на берегу чудного Коктебельского залива. Естественно, что при таком положении читатели недолюбливали писателей. Писателей же (как выяснится из дальнейшего, не всех) раздражали читатели. Раздражали тем, что были молоды и беззаботны, веселились напропалую, пели и танцевали, варили и жарили -- прямо на берегу около своих палаток -- какую-то свою, вкусно пахнущую еду. Но главное, конечно, тем, что, будучи, по их понятиям, совершенной шпаной, наслаждались солнцем, воздухом и морем чуть ли не на равных основаниях с ними, достигшими всех этих жизненных благ в упорной борьбе за существование. Это безобразие необходимо было пресечь. Пресечь его взялся один из самых сановных обитателей Коктебеля -- писатель Аркадий Первенцев. В одной из центральных газет он опубликовал большую статью, в которой веселый лагерь читателей на берегу Коктебельского залива представил гнездилищем всех мыслимых и немыслимых социальных пороков. Пересказывать содержание этой его статьи я не буду, а лучше приведу несколько куплетов из сочиненной тогда (в августе 1963) песенки Владика Бахнова. Тем более что она довольно точно воспроизводит основные тезисы той статьи: Ах, что за славная земля Вокруг залива Коктебля: Колхозы, бля, совхозы, бля, природа! Но портят эту красоту Сюда приехавшие ту- неядцы, бля, моральные уроды! Спят тунеядцы под кустом, Не занимаются трудом И спортом, бля, и спортом, бля, и спортом. Не видно даже брюк на них, Одна чувиха на троих, И шорты, бля, и шорты, бля, и шорты. Девчонки вид ужасно гол, Куда смотрели комсомол И школа, бля, и школа, бля, и школа? Хотя купальник есть на ней, Но под купальником, ей-ей, Все голо, бля, все голо, бля, все голо. Сегодня парень виски пьет, А завтра планы выдает Завода, бля, родного, бля, завода! Сегодня ходит в бороде, А завтра -- где? В НКВДе -- Свобода, бля, свобода, бля, свобода! Вся владикова компания сразу же эту песню подхватила и радостно стала ее распевать. Правда, поскольку у всех у них тогда были семи- или восьмилетние дети, исполняя ее при них, слово "бля" они опускали, заполняя ритмическую паузу хлопком в ладоши. Но однажды, проходя мимо группы распевающих его песню детей, Владик обнаружил, что, аккуратно хлопая в нужных местах в ладоши, они -- одновременно с хлопком -- произносят и злополучное слово. Так что уловка не помогла: канонический текст остался неизменным даже и в детском варианте.
В семидесятые годы мы пели это у костра. Этот текст приписывали то Высоцкому, то Галичу. Есть много вариантов. Оказывается, первоисточник - писатель, драматург, сценарист, поэт Владлен Бахнов. Песня написана в Коктебеле и является стихотворным переложением статьи лауреата Сталинской премии Аркадия Первенцева. Вспоминает Бенедикт Сарнов. Дом творчества писателей в Коктебеле, выросший на основе дома Волошина, завещанного им Литфонду, был заведением не шибко привилегированным. Во всяком случае, по своим -- весьма скромным -- бытовым условиям он даже в сравнение не мог идти с выстроенными гораздо позже и куда более фешенебельными литфондовскими домами в Пицунде и Дубултах. Но, как бы то ни было, писатели были в Коктебеле на особом положении. Особенно в сравнении с читателями, селившимися в деревне, а то и просто в палатках на берегу чудного Коктебельского залива. Естественно, что при таком положении читатели недолюбливали писателей. Писателей же (как выяснится из дальнейшего, не всех) раздражали читатели. Раздражали тем, что были молоды и беззаботны, веселились напропалую, пели и танцевали, варили и жарили -- прямо на берегу около своих палаток -- какую-то свою, вкусно пахнущую еду. Но главное, конечно, тем, что, будучи, по их понятиям, совершенной шпаной, наслаждались солнцем, воздухом и морем чуть ли не на равных основаниях с ними, достигшими всех этих жизненных благ в упорной борьбе за существование. Это безобразие необходимо было пресечь. Пресечь его взялся один из самых сановных обитателей Коктебеля -- писатель Аркадий Первенцев. В одной из центральных газет он опубликовал большую статью, в которой веселый лагерь читателей на берегу Коктебельского залива представил гнездилищем всех мыслимых и немыслимых социальных пороков. Пересказывать содержание этой его статьи я не буду, а лучше приведу несколько куплетов из сочиненной тогда (в августе 1963) песенки Владика Бахнова. Тем более что она довольно точно воспроизводит основные тезисы той статьи: Ах, что за славная земля Вокруг залива Коктебля: Колхозы, бля, совхозы, бля, природа! Но портят эту красоту Сюда приехавшие ту- неядцы, бля, моральные уроды! Спят тунеядцы под кустом, Не занимаются трудом И спортом, бля, и спортом, бля, и спортом. Не видно даже брюк на них, Одна чувиха на троих, И шорты, бля, и шорты, бля, и шорты. Девчонки вид ужасно гол, Куда смотрели комсомол И школа, бля, и школа, бля, и школа? Хотя купальник есть на ней, Но под купальником, ей-ей, Все голо, бля, все голо, бля, все голо. Сегодня парень виски пьет, А завтра планы выдает Завода, бля, родного, бля, завода! Сегодня ходит в бороде, А завтра -- где? В НКВДе -- Свобода, бля, свобода, бля, свобода! Вся владикова компания сразу же эту песню подхватила и радостно стала ее распевать. Правда, поскольку у всех у них тогда были семи- или восьмилетние дети, исполняя ее при них, слово "бля" они опускали, заполняя ритмическую паузу хлопком в ладоши. Но однажды, проходя мимо группы распевающих его песню детей, Владик обнаружил, что, аккуратно хлопая в нужных местах в ладоши, они -- одновременно с хлопком -- произносят и злополучное слово. Так что уловка не помогла: канонический текст остался неизменным даже и в детском варианте.